Не секрет, что в истории литературы есть "проклятые" персонажи, приносящие всевозможные неприятности тем, кто их выписывает. К таким персонажам относится и Николай Васильевич Гоголь, выведенный под нейтральной фамилией "Никольский" Борисом Таракановым в его романе "Кольцо Времени", написанным в соавторстве с Сергеем Галихиным ("АИФ-принт", М., 2001). Быть может, именно из-за этой стыдливой маскировки фамилии самого мистичного литературного классика дурная примета не сработала. И по прошествии трех лет после выхода в свет "Кольца Времени" мы можем ознакомиться с развитием захватывающей истории про поезд-призрак, который возит по свету неотпетый череп знаменитого писателя... Официальное продолжение этой интересной и эксцентричной фантасмагории вышло в свет в 2004 году в издательстве Российской государственной библиотеки "Пашков дом" под изящной редакцией Ольги Яриковой, а также на интернет-сайте Бориса Тараканова http://koleso.tarakanov.net. Книга получила интригующее название "Колесо в заброшенном парке" и беспрецедентное для русской фантастической литературы преимущество - музыкальный компакт-диск, на котором записана практически вся музыка, упомянутая в романе. Этакий "The best of..." главного героя романа - одного из самых непонятых композиторов XVIII века Антонио Виральдини. Судя по декларации на обложке, каждый читатель получает CD в подарок.
Но вернемся к роману. На данном этапе трудно понять, что именно послужило толчком к изменению качества изложения безусловно в лучшую сторону по сравнению с "Кольцом Времени" - возросшее ли писательское мастерство собственно Бориса Тараканова или же простая смена соавтора, позволившая Борису наконец-то радикально расширить искусственные сюжетные и мастерские горизонты. Так или иначе, его новая работа совместно с писателем-композитором Антоном Федоровым (широко известным своими комплиментарными сочинениями для хора и большого симфонического оркестра), объявленная на сайте как единственно возможное продолжение романа-трилогии "Кольцо Времени", выполнена в очень живой и благородной манере.
У романа "Колесо в заброшенном парке" безусловно очевиден свой стиль, свой почерк - он характеризуется увлеченностью, здоровым мистицизмом и небезынтересной декоративной символикой. Кроме того, авторы сознательно изменили облегченному жанру, в который неумолимо кренилось "Кольцо Времени", и наконец-то сосредоточились на обычных переживаниях и чувствах людей.
Сам роман, легко и с удовольствием читающийся, таит в себе некую сшибку идей и времен, не оставляющую читателя равнодушным как в серьезной, так и в ироничной оценке - произведение в меру остросюжетно и полно неразрешимых загадок, неожиданных убийств, холодных предательств и "курсивных" главок, взятых из подлинных исторических документов. Увлекательность и легкость повествования удивительно сочетаются с глубиной замысла. Кто-то из великих назвал это "эффектом слоеного торта", ненавязчиво предложенного читателю - один проводит сверху пальцем и слизывает крем. Он вкусный! Другого привлекают хрустящие коржи. На здоровье! Третьему важнейшей составляющей торта кажется его начинка. Вот на ней и хотелось бы остановиться особо.
Если вкратце, начинка в следующем. Блаженный XVIII век. Италия. Венеция. Антонио Доменико Виральдини, итальянский композитор (священник по совместительству) вступает в любовную связь с женщиной. Для начала. А затем (до кучи!) - в тайный монашеский орден Хранителей-Сальваторов, где ему зачем-то доверяют определенное Тайное Знание. Для пущей сохранности этих, извините, "X-files" гений от музыки вандалистски уничтожает вверенные ему Орденом совсекретные манускрипты. Но их содержание, чтобы совсем уж не пропало, зашифровывает в партитуре своей новой библейской оратории "Ликующая Руфь". За таинственными нотами начинается настоящая охота, которая, по закону жанра, достигает наших дней. Здесь в нее включается древняя и могущественная мистическая секта "Культ Двенадцати Голов", рельефно выведенная Таракановым еще в "Кольце Времени". На пятки культу, вульгарно и не извиняясь, наступают спецслужбы сразу нескольких государств - их сотрудники традиционно выписаны полными идиотами с ярко выраженными признаками приобретенной олигофрении. Во всю эту странную игру случайным образом вступают герои предыдущего романа - Стас и Вовка. А также (запоздалый привет от почившей в Бозе передачи "Будильник") московские школьники - Саша Буркасов (Бурик) и его друг Доброслав (Добрыня). Почему-то фамилия последнего стыдливо умалчивается... Выясняется, что один из этих двенадцатилетних оболтусов обладает экстрасенсорными способностями Мессинга. Кто из них именно - предлагается решить читателю через погружение в целый ряд событий на стыке детектива, фантастики, мистики и местами оригинальной эзотерической философии, подозрительно созвучной экзистенциальным поискам Павла Флоренского (не иначе, под влиянием неафишируемого общения с Федор-Михалычем Достоевским - Царствие ему Небесное, как говаривал незабвенный Хармс).
Представленная в романе жанровая эклектика не нова и не оригинальна - ведь ею было пронизано все искусство XX века, причем еще задолго до рождения авторов "Колеса..." Достаточно вспомнить Дж. Джойса, П. Пикассо, В. Хлебникова, С. Эйзенштейна и других мастеров, у которых модернизация и архаика, авангард и миф, вымысел и реконструкция шествовали рука об руку. По всей видимости, создатели нового романа бессознательно продолжили именно эти традиции. Однако при отсутствии должного писательского опыта "симфоническая" стройность повествования регулярно и часто неуместно прерывается вкраплениями "оголтелой цыганщины". Но авторы, несмотря на подобные самошвыряния, все равно остаются верны некой единой "дирижерской линии" своего сочинения, о которой, скорее всего, и сами не подозревают. Вообще говоря, при погружении в роман невольно возникает мысль о том, что Борис Тараканов и Антон Федоров приобщаются к литературе как некоторые - к религии...
При первом же знакомстве с текстом может показаться, что авторам не дают покоя лавры Владислава Крапивина. Последние годы в который раз убедили нас в том, что более интересного и оригинального (а лучше сказать, "штучного") писателя одновременно для детей и взрослых, чем Крапивин, у нас на сегодняшний день, увы, нет. Своей вдохновенной кассилиадой с маринистическим креном в Паустовского Владиславу Петровичу удается зажечь даже самые холодные сердца и смутить самых невозмутимых мизантропов. К сожалению, большинство современных писателей создает свои опусы, демонстрируя по ходу полную отчужденность от этой изматывающе прекрасной литературы.
Молодые московские авторы пошли по иному пути, взлелеяв амбицию взять известного писателя в... соавторы. При этом посвятив свое новое фантастическое произведение непосредственно ему. Умный ход. Пространное посвящение Крапивину, которым открывается книга, уже само по себе дает авторам некий фривольный карт-бланш в использовании его идей, оригинальных философских концепций и, разумеется, имени - классик современной русской литературы выведен в романе хоть и косвенным, но вполне дееспособным персонажем, носителем определенной Глобальной Тайны о кристаллическом строении Вселенной. А потому - костью в горле для могущественной транснациональной секты, претендующей на единоличное владение этой, прямо скажем, неоднозначной информацией. Идея косвенного привлечения Крапивина к своему творчеству безусловно интересна и неожиданна. Другой вопрос, как отнесется к ней сам Владислав Петрович? Возможно, мы стоим на пороге очередного литературного скандала - из тех, где не бывает ни победителей, ни потерпевших, но все по началу крайне возмущены. Зато к концу скандала шумно братаются и клянутся друг другу в любви.
Не считая принудительного затягивания Крапивина в персонажи романа, кастинг на роли главных героев был проведен в высшей степени адекватно. Фактически это те же люди, что появились в "Кольце Времени", но либо изрядно подросшие (Вовка), либо банально повзрослевшие (Стас). А то и благополучно (ил не очень) умершие, как, например, профессор Московского университета со странной фамилией Кривега или "итальянский шпиён" Григорий Бондарь. Борис Тараканов и Антон Федоров пытаются совершенствовать доставшееся им в наследство "Кольцо Времени" в стиле разумного консерватизма, минимизируя привнесенную явно извне, увы, традиционную для современной фантастики натуралистическую чернуху. Ранее выведенные герои живут и, как водится, побеждают. Однако без брутальных потасовок, неумело вырванных кадыков и некачественно выписанных погонь.
По-новому, свежо, зазвучала в романе тема поезда-призрака - это уже не просто популярная железнодорожная легенда, а некая призрачная идея, химера, неясная мальчишеская мечта, неожиданно воплощаемая в конце романа катанием на настоящем (!) паровозе в Щербинке. Очень красивый, изящный ход! Тем не менее, если в первых эпизодах романа авторы не дают читателю опомниться от изобилия примочек, трюков и деликатных пародий (досталось и "Аквариуму", и "Легендам Невского проспекта", и "Визиту к Минотавру", и даже культовой "Москва-Петушки"!), то во второй части от абзаца к абзацу их фантазия не то иссякает, не то трансформируется (здесь уже досталось ориентальному Мураками с его неповторимым "хрум-хрум"...) Особенно это проявляется в тех сценах-событиях, которые происходят в Венеции - в аномальном, перевернутом, нереальном городе, стоящем на воде, от которого так и жди каких-то таинственных и неприятных происшествий... Интересно, что сама Венеция при этом описана очень нежно, с роскошью минималистского изыска.
Нельзя не отметить, что рискованный эксперимент на стыке жанров Антону и Борису в общем и целом удался - главные персонажи логично перенесены из одного романа в другой, их состав гармонично дополнился двумя мальчишками двенадцати лет. Симбиоз этих ребят со своими взрослыми прототипами (Стасом и Вовкой из "Кольца Времени") создал основной стержень сюжетного развития. Остальной же калейдоскоп физиономий (в том числе исторических) и их запутанных отношений привнесен авторами хаотично, хотя временами вполне оправдано. Например, мистической роковой женщине Анне Джирони, живущей вне законов Времени и Пространства (иногда кажется, что за основу ее образа авторы взяли безупречную внешность известной скандалистки-балерины Анастасии Волочковой), противопоставляется вполне современная подруга Вовки - Люба Борисова. Персонаж теплый, живой, наполненный любовью, искрящимся юмором, пикантностью, женственностью с легкими элементами естественного порока и тонкими до очаровательности жизненными афоризмами. Нельзя, правда, не заметить, что в целом женские образы в романе несколько проигрывают "сильному полу".
Совершенно очевидно, что Борис Тараканов учел большинство ошибок, допущенных им в "Кольце Времени" - от политических (собственно выбор соавтора для столь ответственной работы) до чисто ремесленных и концептуальных. "Колесо…", в отличие от "Кольца…", имеет однозначно светлый общий настрой - причем, если можно так выразиться, в нем есть ощущение силы и независимости. Это качество весьма значимо на фоне засилия чернухи в плохой литературе и упадничества в хорошей. В этом отношении можно смело заявить, что роман написан "на вырост" нормального современного читателя.
В отличие от многих других произведений, представленных сегодня в книжных магазинах, роман "Колесо в заброшенном парке" изобилует фантастической виртуальной визуальностью - с героями романа хочется поздороваться за руку, а во рту можно ощутить вкус благородных напитков, которые эти герои употребляют. Порой слишком часто - иногда возникает иллюзия, что основных персонажей книги объединяет безусловный алкоголизм и абсолютная удовлетворенность своим положением. Ведь любую, даже самую изысканную, еду они воспринимают исключительно как закуску! Не берусь утверждать наверняка, но похоже, что эта, с позволения сказать, "жизненная концепция", не чужда и самим авторам романа. Хорошо это или плохо - судить тоже не берусь. Ибо как тут не вспомнить анекдот про братьев Стругацких, которые для написания своих гениальных опусов якобы собирались в кабачке на безымянном полустанке аккурат посредине Октябрьской железной дороги, соединяющей Москву с бывшим Ленинградом. Кроме того, нельзя сказать, что та по-штраусовски разухабистая осанна Шампанскому и благородной кулинарии, которую Антон и Борис воспевают на страницах своего романа, способна вызвать отторжение. Конечно, если читатель не ханжа и ничто человеческое ему не чуждо.
Само повествование временами похоже на киносценарий - возникает подозрение, что многие сцены выписаны явно для съемок. Но периодически фильмовый ряд перебивается по-феллиниевски аритмичными психоделическими описаниями - например, того, что чувствует умирающий доктор Безекович, когда ему в вену вводят лошадиную дозу им же разработанного цереброминала. Некий вездесущий и зловещий в своей скользкости персонаж, доктор Безекович... С его смертью принадлежащая ему отрицательная харизма переходит к почти булгаковскому Магистру - одному из руководящих чинов секты "Культ Двенадцати Голов". Околомистические потуги данного персонажа впечатляют, интригуют и заставляют задуматься. Но и этот кумир будет элегантно развенчан в конце романа.
Один из факторов, который, скорее всего, напряжет опытного читателя-фантаста - это символистская условность и автоматичность происходящего: два забавно нелепых, картинно "крапивинских" мальчика Бурик и Добрыня отправляются путешествовать по заброшенным путям Рижской железной дороги. И в итоге никуда не приходят, кроме как в ожидающие их неприятности совершенно "некрапивинского" плана - ведь за ребятами открыли охоту представители мощнейшей зарубежной секты, которая ищет мальчика с необыкновенными способностями. Оказывается, только он может обеспечить завершение странного эксперимента по выяснению, чего же такого интересного зашифровал в своей партитуре композитор XVIII века Антонио Виральдини - рецепт ли вечной молодости, пророчество для потомков или формулу строения Вселенной? Для этой цели при секте создали тайный научный центр "Чизанелли", работающий на стыке мистики и передовых технологий - именно там планировали перенести из прошлого давно умершего музыканта и вытянуть из него Тайну. В захватывающий сюжет авторы вложили нешуточное противостояние идей: насколько оправдано или недопустимо воссоздание давно умершей человеческой личности? Львиная доля событий в спрятанном от посторонних глаз в Пизанских горах научном центре "Чизанелли", куда попадают малолетние герои романа, разворачивается в навязчивом полумраке древних заброшенных подземелий. Завершается она колоритным стихийным бедствием на одном отдельно взятом плато. И чудесным, в классическом стиле "крапивинской" Дороги, возвращением домой - извечная формула "Мир так мал, а Дорога через него и коротка, и длинна одновременно" вдруг преобретает глубокое и щемящее звучание.
Охватывая огромный фантастический материал, работа Бориса Тараканова и Антона Федорова не лишена ненавязчивого академизма и тем особенно привлекательна. Фейерверк импровизационной легкости, занимательности и остроумия неожиданно оглушает читателя буквально с первых строк романа - всевозможные приключения (от разгульных пьянок и поистине лукулловских застолий взрослых героев до спасения детей из таинственных подземелий в Пизанских горах, от посещения элитных концертов в Большом зале консерватории до путешествий по заброшенным железным дорогам с попаданием в аномальные геопатогенные зоны...), которыми изобилует произведение, ожидались скучными. Но благодаря сюрреалистичным находкам авторов они оказались, наверное, самыми интересными, смешными и в то же время утонченно-изящными - избыток шарма, куража и обширной авторской эрудиции в новом романе очевиден. Равно как и избыток неуемного желания авторов любой ценой сообщить читателю, что они свободно владеют итальянским языком, превосходно знают Италию, получили, как минимум, высшее музыкальное образование, не убежали из культуры в бизнес (или куда еще там уходят "умы", которым надо кормить "рты"), на музыке съели целую свору собак и даже знают такие "соленые" словечки, как "партитура", "музыкология", "секвенция", "модуляция" и "контрапункт". В основном это касается препарирования жизни и творчества малоизвестного итальянского композитора Виральдини. Да, не Бетховен! Даже такая большая сточно-информационная яма, как Интернет, дает всего лишь пару-тройку ссылок на его сочинения. Но авторы взывают к теням Россини, Чайковского и Генделя - в духе среднеевропейских стандартов они пытаются на равных обсудить с читателем вопросы композиции, интерпретации, додекафонии и плавного голосоведения... В общем, авторы любят музыку. А к любимым, как известно, особый счет. Музыка в романе это не просто набор мелодий, гармоний и ассоциаций - она выписана как гигантское информационное поле, от полноты которого, если вдуматься, зависит сама жизнь. Мелькают музыковедческие термины, специфические константы и определения. Большие симфонические оркестры и хоры в повествовании сменяются камерными группами или просто исполнителями для голоса и "рояля в кустах". Но что дает все это наукообразие для понимания читателем музыки Виральдини и музыки вообще? Вопрос остается открытым... Мы видим здесь, по существу, некую синтетическую псевдонауку, претендующую на профессионализм. Кроме того, авторы на уровне незримых соглядатаев позволяют себе судить еще и о частной жизни композитора (ну как же! будучи католическим священником, он позволил себе любовную связь с женщиной!) и давать этому собственные, весьма противоречивые, оценки. Путь даже устами введенных в роман персонажей или цитатами из подлинного композиторского дневника, часто вырванными из контекста. Так и хочется сказать: - Дорогие писатели! Не торопитесь пользоваться слухами и домыслами! Помните, что за всем стоят живые люди! И эти люди тоже имеют право на правду о себе. А не только на художественный вымысел, который вы не всегда качественно использовали при создании своего романа, столь фривольно описав жизнь творческого человека, застигнутого в моменты мрачных раздумий. Хотелось бы, чтобы создатели нового литературного опуса наконец поняли, как важно научиться читать "все слои партитуры", выражаясь их же языком, и творить литературу сначала внутри себя, а уж потом переносить ее на реальных исторических персонажей. История - дама нервная и шутки с собой часто воспринимает неадекватно. Хотя, бывают мгновения, которые независимо от этой вульгарной особы незаметно выпадают из нашей действительности - почему-то именно они начинают создавать свою собственную жизнь и собственную историю.
Но авторы - люди подневольные. Они пленники своих сюжетов. Мир писателя непознаваем в своей тайне... Может быть, ни Борис Тараканов, ни Антон Федоров и не имели в виду тех смысловых оттенков, которые хочется приписать им, читая "Колесо в заброшенном парке". Но ведь подлинно художественный текст всегда умнее своего создателя! Строчки романа создают новую, автономную реальность - "иную грань Вселенной", которая начинает жить по своим собственным, уже независящих от нас с вами законам (так выражаются сами авторы, используя фирменную "крапивинскую" терминологию). Слова, соткавшие этот новый мир, и объединившие его с миром реальным, говорят сами за себя, а порой кричат о том, о чем авторы умалчивают. Но неумолимое Время все расставит на свои места - ведь до описанных в романе событий остается чуть больше года. Еще жив эксцентричный музыковед Алексей Харченко (представьте, его действительно можно встретить на просторах Интернета под ником Viraldini!). Еще не обнаружена полная партитура "Ликующей Руфи". Бурику и Добрыне пока по одинадцати лет и они даже не подозревают друг о друге и о том, какие удивительные события ждут их через год... Поживем - увидим.
Антон и Борис (чуть не написал "Стругацкие" - да простит мне Борис Натанович!), безусловно, заслуживают добрых слов за тактичное использование "крапивинских" космогонических и педагогических философий - здесь можно сказать, что из шипов они сделали розу. Это, однако, не касается многих сцен-диалогов, где указанные философии, собственно, и раскрываются - в большинстве своем выполнены они тяжеловесно и равнодушно.
Что в итоге? Современно? Не без сомнения! Дерзко? Вполне возможно. Не без таланта и фантазии? Пожалуй... Но, увы, кое-где поверхностно и несколько вторично по отношению к тому же Крапивину. Что ж сделаешь - как сказал классик, книги пишутся с помощью книг. Можно, конечно традиционно побрюзжать на эту тему, ну да ладно - Сергей Лукьяненко вон тоже к плагиату неравнодушен и ничего, жив пока. Меньшее - не отменяет большего... Увы, авторские энергии Бориса Тараканова и Антона Федорова ушли, в основном, на разработку внешних эффектов: забористая сюжетная интрига в духе раннего Пелевина не дает соскучиться и развлекает по мере таланта. Но отсутствие генеральной идеи, того самого жванецкого "из-за чего, собственно?.." создавался весь роман, иногда лишает это приятное во всех отношениях развлечение смысла. Можно долго рассказывать о том, что происходит на страницах описываемого произведения, но ответить на вопрос, что хотели сказать авторы той или иной сценой, репликой, афоризмом, диалогом, или популярной музыковедческой "феней", местами проблематично. С чем-то подобным большинство из нас уже столкнулось в общении со Скрябиным через его "Поэму Экстаза": мысли открыты, исходная концепция нараспашку, все тенденции, казалось бы, расшифрованы и объяснены... Но большинство возникающих по ходу вопросов все равно остается без ответов - ведь автору и так все ясно, а донести ту же ясность до читателя ему порой просто лень. Что делать - и в литературном, и в музыкальном сочинительстве это чаще всего нормально.
"Колесо в заброшенном парке" - литература безусловно не для ежедневного потребления. Судя по всему, это понимают и сами авторы - похоже, для них вполне достаточно того, что произведение уже существует - в паре с двадцатиминутным компакт-диском сочинений Антонио Виральдини. Понятно, что при такой многообещающей фундаментальной завязке просится естественное продолжение романа - жалко, если проделанная авторами работа останется одноразовой и будет брошена на полпути. Поэтому хочется пожелать Борису Тараканову и Антону Федорову мастерства, востребованности и… беспокойства. Без этого нет литературы.
Автор: Алексей Минкин
